День выдался на редкость приятным. Солнце, тепло, пение птиц и шум еще зеленой листвы - всё, как полагается для ощущения полёта и радости. Возможно, это ощущение и присутствовало бы... если бы каждый коридор, каждая башня и каждая стена в Хогвартсе не напоминали ей о прошедших событиях. Мало... Слишком мало времени прошло с тех пор.
И вот, в этот самый замечательный солнечный день... Впрочем, нет совсем ничего удивительного в том, что в этот замечательный и невероятно подходящий для прогулок день Гермиона Грейнджер сидела в гостиной Гриффиндра, склонившись над огромным пыльным томом "Трансфигурация: с XVII века до наших дней. Ошибки и особенности" и делая какие-то очень важные пометки в пергаменте с уже почти готовым эссе.
Увлекшись книгой, девушка не сразу услышала настойчивый стук в окно. Сова! - мелькнула припозднившаяся мысль. Гермиона вскочила с дивана и подлетела к окну и открыла его, впуская вместе с птицей свежий и еще летний воздух. Да-а, давно пора было... Что-то я тут засиделась. Девушка сладко потянулась, вдыхая аромат свежего "морского" воздуха, непонятно как долетавшего с озера. Взгляд случайно упал на часы. О, Мерлин мой! Да я еще и ужин пропустила... Гермиона потерла глаза и вдруг вскрикнула от боли в плече.
- Ой! Я совсем про тебя забыла... Потирая клюнутое плечо, девушка отвязала от лапки совы письмо, и та, сердито встопорщив перья, вылетела в окно. Проводив птицу задумчивым взглядом, Гермиона вернулась к конверту. На нем мелким аккуратным почерком было выведено лишь два слова: "Гермионе Грейнджер". Дежа-вю...  - подумалось вдруг Гермионе. Слишком знакомый почерк...
Аккуратно вскрыв печать, девушка развернула конверт и извлекла из него сложенный вчетверо лист пергамента. Эмоционального возбуждения от предвкушения не было, словно, она знала, что окажется в письме...
Но развернув пергамент она вдруг завопила на всю гостиную, стоило взгляду лишь упасть на обращение: "Милая Геримона!"
- Виктор!!!! Она вскочила с дивана и закружилась по комнате. Это действительно был сюрприз: они с Крамом не переписывались довольно давно, и сейчас это было забрезжившим лучиком света в затягивающей пучине тоски; это было напоминание о том, что жизнь продолжается, еще одним шансом на то, что всё будет как прежде...
Прыгнув снова на диван, Гермиона погрузилась в чтение, непроизвольно краснея уже от многообещающего обращения...
- Угадай, кто?
Гермиона вздрогнула и еле удержалась от вопля, резко развернулась назад и гневно уставилась на парня.
- Рон!! Ты думаешь, что ты делаешь?! Ты меня чуть до полусмерти не напугал!
Она соскочила с дивана, пытаясь незаметно спрятать письмо за спиной и сложить его там, чтобы сунуть в карман. Помолчав с минуту, она добавила:
- То есть... Извини, я совсем не хотела на тебя кричать... Как прошел ужин? Возмущенная мина быстро сменилась виноватой. И чего я, в самом деле... Кошмар какой, зачем я на него накричала?..
А рука тем временем отчаянно пыталась свернуть пергамент...

Напряжение стало постепенно спадать, но Гермиона вдруг почувствовала, что уши и щеки её отчаянно краснеют. Справившись наконец с письмом, она засунула его в карман и приложила ледяные руки к щекам. Она была просто счастлива от того, что Крам ей написал. Конечно, старый друг и всё такое... А когда к тебе обращаются "Милая..." пусть и "Геримона", становится очень приятно, правда?
- Тебе пришло письмо? Родители пишут?
Рон! Мой любимый Рон... Какой же он хороший! И выбрось ты из головы этого Крама... Кажется, она покраснела еще сильнее.

"Милая Геримона!
Надеюсь, ты еще не забыла твоего друга?
Как твои дела? У нас все газеты пестрят заголовками о том, что вы победили Темного Лорда... Ты такая молодец! Как вам это удалось?! Это здорово, правда. Поздравляю.
Я очень по тебе скучаю... "
Где-то на этих словах её оторвали от чтения. И нечего так смущаться... - уверила себя девушка.
Рон взял её за руку и, тепло улыбаясь, развалился на диване. Гермиона слабо улыбнулась в ответ и присела рядом.
- Д-да... То есть нет, нет, конечно! Так, не обращай внимания. Это Виктор пишет. Ничего интересного. Она наклонилась и быстро чмокнула Рона в лоб. Мне еще нужно эссе по Трансфигурации дописать... - негромко произнесла она, отстраняясь, и потянулась за книгой. МакГонагалл решила с самого начала за нас активно взяться, но это и к лучшему. Зато у нас совсем не останется времени на... Она вдруг резко замолчала. Может, оно и правда к лучшему... За время, что Гермиона писала работу, она ни разу не вспомнила о Тех событиях... Но иногда ей начинало казаться неправильным то, что они вернулись в школу. Некоторые уже никогда не смогут сюда приехать... Она тряхнула головой, избавляясь от тягостных мыслей, и продолжила: Надеюсь, она не будет против того, что у меня вышло в полтора раза длиннее, чем нужно... Кстати, Рон, а ты собираешься писать эссе? Трансфигурация уже послезавтра! Она развернула книгу и уткнулась взглядом в первую попавшуюся строчку. "... такого же мнения предерживался и знаменитый ученый 19 столетия Виктор Лонски, утверждавший..."

Гермиона поперхнулась. Ученый Виктор Лонски. Виктор Лонски. Виктор... Да что же это такое! Она отчаянно зажмурилась и перелистнула страницу. Письмо чуть ли не жгло карман. Ну конечно, мне же просто хочется его прочитать... Просто из любопытства. Она машинально запустила ледяные пальцы в густую рыжую шевелюру Рона, другой успевая листать книгу, выискавая еще интересные факты для эссе. Все хорошо. Все в порядке. Все как обычно. Откуда тогда этот жгучий стыд? Чувство вины? Чувство обмана? Она прерывисто вздохнула, опустила голову и посмотрела на мирно сопящего Рона, блаженно улыбвашегося своим мыслям. Сердце заколотилось сильнее. Она ощутила прилив глубочайшей нежности к этому рыжему веснушчатому существу, наполнявшему её жизнь теплом и смыслом. Такой простой, такой надежный, такой родной... Она вдруг вспомнила, как они познакомились. Хогвартс-Экспресс, жаба Невилла... И смешной Уизли с грязным носом... Уже тогда он показался ей милым, вот если бы еще не был таким грубым и упертым... Мысли тут же перескочили на ссору на Святочном Балу. "А ты братаешься с врагом!" - "Надо было самому пригласить меня на бал!" Гермиона вздрогнула и потерла виски. Опять...
Рон внезапно резко сел и неестественно выпрямился. Гермиона не обратила на это внимания, мало ли куда ему надо...
От следующего возгласа её почти парализовало.
Тебе пишет Крам?! Ты никогда мне об этом не говорила!
Девушка замерла и уставилась невидящим взглядом в книгу. Если бы не оглушительные удары сердца, кажется, гулко разносившиеся по всей гостиной, можно было бы подумать, что это манекен, а не живой человек.
Она подняла на него глаза и постаралась улыбнуться.
- Нет... Нет, что ты... то есть я хочу сказать, что это первое письмо. Он уже давно... мне не писал... - сказала она подрагивающим голосом, пытаясь сохранить равнодушный и невозмутимый вид. Ну почему, почему её так заботило то, что Виктор давно ей не писал? Волнение за друга? Ущемленное самолюбие? Привычка? Наверно, все вместе... Так почему она так переполошилась из-за простого вопроса?
Ведь ты знала, какая будет реакция Рона. Отлично знала. Вспомни тот злочастный бал... Гермиона прерывисто вздохнула и постаралась спокойно посмотреть парню в глаза. Кажется, получилось.
- Рон, милый, успокойся. Хотя успокоительные слова были обращены скорее к себе, чем к Рону. Все в порядке. Ничего особенного он не пишет. Восторгается нашими успехами... Я его еще не прочитала до конца. Она взяла почему-то очень горячую руку Рона в свою (или это просто контраст?) и снова уткнулась в книгу по Трасфигурации. Садись лучше домашнюю работу делать, - спокойно-ласково закончила она.

Кажется, буря миновала. Гермиона вздохнула с облегчением, обмакнула перо в чернильницу и сделала еще одну запись на пергаменте. Но рука дрожала. Буквы вышли корявыми, резко выделяясь на фоне остальный ровных и аккуратных строчек. Девушка отложила перо и посмотрела в окно. Атмосфера в комнате неуловимо изменилась, словно... Как будто какое-то невидимое заклятие пробежало по гостиной, электризуя воздух и накаляя обстановку; пробежало между ними... И Гермиона отлично знала, что имя этому невидимому было Виктор Крам. Словно вот он, стоит рядом, скрестив руки на груди, и наблюдает за всем происходящим; с колючим взглядом и усмешкой на губах... Делает шаг и встает между ней и Роном. О, как Гермионе не хотелось даже думать об этом! Как не хотелось, чтобы это на самом деле было так...
Не поворачивая головы, она выпускает руку Рона, слышит, чувствует его нервные перемещения по комнате. Почему, зачем он так реагирует?! Письмо, всего лишь письмо... Глупый вопрос. И Гермиона опять знает на него ответ.
- Восторгается успехами, да? Она зажмурилась, где-то в душе, очень глубоко, надеясь, что гнев Рона пройдет. Неумолимо осознавая, что этого не будет...
- Прям как будто мы все сдали ЖАБА! Это действительно успех... Она чувствовала себя первоклассницей, которую отчитывают за невыученное домашнее задание. Вернее, Гермиона думала, что у первоклассницы должно быть примерно такое ощущение: стыд, чувство вины, укоры совести... Мисс Грейнджер. Мисс Всезнайка. У неё никогда не было невыученных домашних заданий. Гермиона нервно закусила губу, почти уже судоржно терзая в руках перо. Она знала, знала с самого начала, как отреагирует Рон, знала, как он не любит Крама, знала, что подумает о письме. Отлично знала, как знала всё и всегда. И сейчас она чувствовала на себе вину за происходящее, за то, что так отреагировала сама, за то, что не предугадала дальнейший ход событий... Хотя с предсказаниями-то у неё как раз было туго. Ощущая на себе весь этот резко навалившийся груз мучений совести, Гермиона уже стала подумывать о том, чтобы показать Рону письмо и продолжать мирный вечер, но...
- Или он восторгается смертями невинных людей?
Она резко вскочила с дивана и с такой силой развернулась к Рону, что тяжелые волосы вихрем взметнулись следом, ложась на плечи в еще большем беспорядке. Между бровей залегла морщинка, глаза в ужасе расширились и она в упор уставилась на парня.
- Как ты можешь такое говорить, Рон?!! Конечно, Виктор не восторгается смертями невинных людей!! Как ты мог только такое подумать?? Она открывала и закрывала рот, судорожно глотая воздух, как рыба, выброшенная на берег, не находя достаточно сильных слов, чтобы пристыдить Рона. Поверить не могу, что тебе это даже в голову пришло! Виктор не такой, и ты прекрасно об этом знаешь! Он переживает за меня! Она замолчала, продолжая яростно смотреть на Рона. Как он может??! Как он может так думать?? Она села обратно на диван спиной к парню, схватила "Трансфигурацию с XVII века", отчего та грустно заскрипела потрепанной обложкой, и уставилась в неё невидящим взглядом, не замечая даже, что держит книгу вверх ногами.
- Так что же он пишет?
- Уже ничего, - холодно бросила она через плечо. Буквы прыгали и расползались в разные стороны...

Буквы прыгали и расползались в разные стороны... Гермиона отчаянно пыталась собрать их, но стоило ей попытаться сконцентрироваться, чтобы прочесть фразу, как в голове снова начинал звучать голос Рона. " - Или он восторгается смертями невинных людей?" "Почему?! Ну почему он такой? Почему он не хочет понять?.. Он не учится даже на своих ошибках... От подкатившей бессильной ярости и обиды на глазах выступили слезы, и Гермиона моргнула и зажмурилась, чтобы прогнать непрошенных свидетелей её слабости. Кап-кап... Несколько упало на книгу и начало расползаться темными мокрыми пятнами. Вместо того, чтобы приводить разумные доводы и аргументы, она начала реветь! Как маленькая девочка. Как тогда... Девушка резко захлопнула "Трансфигурацию" и чуть ли не отбросила в сторону. Спина выпрямлена как по линейке, губы поджаты, руки невольно подрагивают.
Портрет открылся и в гостиную, шумно галдя, ввалилась толпа третьекурсников. Ужин закончился... - запоздало подумала Гермиона. Сейчас гостиная станет полна народу. Как хорошо, что уже вечер... Комнату освещает лишь камин и отблески заката... Никто не увидит слёз, никто не заметит напряжения... С каких пор она стала думать, как выглядит в глазах окружающих?
Третьекурсники, кажется, почувствовали всю драматичность ситуации и поспешили ретироваться обратно. Действительно, еще чуть-чуть - и воздух будет искриться от электрических разрядов.
- Я знаю только то, что вижу, Гермиона! И говорю сейчас то, что вижу! Так что, что же ты видишь, Рон??! Я люблю тебя! А ты... ты ревнуешь! Ты глупо и беспочвенно ревнуешь! Ты мне просто не доверяешь! В горле снова встал комок.
- Если тебе нравится, когда Викки переживает за тебя, то может лучше... В широко распахнутых от ужаса глазах девушки отражались отблески каминного пламени, невольно скрывая то, что отражалось в них на самом деле. Гнев, обида, усталость... Разочарование. Непонимание. Боль. 
- Не называй его так! - уже с надрывом в голосе выкрикнула она, вскочив на ноги и поворачиваясь к Рону. Ты.. ты просто ревнуешь! Это низко! В голову упорно лезли избитые фразы и маггловских мыльных опер. Вообще вся эта ситуация до ужаса была бы похожа на одну из подобных сериальных... Если бы не происходила здесь, сейчас и с ней самой...
- Я думал, что... что могу доверять тебе...
Гермиона в ужасе отшатнулась и осела обратно на диван. Сердце с трудом выбивало удары, дыхание сбилось. Она почувствовала себя униженной, и это унижение не шло ни в какое сравнение с, к примеру, публичным позором... "Только те, кого мы любим больше всего, могут ранить нас больнее всего." - где-то на уровне подсознания назойливо вертелась умная фраза из книжки по психологии. Книжка... Вечный спутник, друг и товарищ. Любой ответ, любое знание, любая подсказка. Но какая книга поможет ей сейчас? В гостиной наступила тишина. Поразительно, но они все еще оставались одни здесь. Гермиона подняла на Рона глаза. Пустой, отчужденный взгляд. По щекам струятся дорожки слез. Но кто увидит? Кто заметит? Она долго разглядывала парня, словно видела его впервые, словно пыталась понять он это, или нет... Когда она заговорила, голос её не дрожал, не прерывался всхлипами... Он был ровный. Неестественно ровный и металлический.
- Вот как? Она замолчала; то ли собираясь с мыслями, то пытаясь держать себя в руках. Значит, ты мне не доверяешь? Я.. я же говорила... В груди нарастал ком, слезы непрерывно лились по щекам, но ни одна черта лица не изменилась. Может, тогда ты сразу скажешь мне всё, что обо мне думаешь, Рон Уизли? Пока еще не поздно. Пока я еще окончательно не... Она не выдержала и, коротко всхлипнув, уткнулась лицом в подушку дивана.

Гермиона молча выслушала сбивчивые извинения Рона, даже всхлипывать перестала, но на диванной поушке образовалось мокрое пятно, глаза её были красные, а щеки блестели. Она не сбросила его руку с плеча, но не шевелилась вообще: лишь сидела и молча наблюдала за ним. Изучала лицо, каждую черточку, которое и так знала наизусть, до последней веснушки, слушала перебивающийся голос,  смотрела в виноватые глаза... и не понимала. Не понимала, в чем причина их ссоры? Сидела, смотрела, думала... Не понимала. Виктор... Какой Виктор? Крам, который не писал ей два года, а тут, вдруг резко вспомнил? В газетах прочитал? Крам, из-за которого она ругалась с Роном на четвертом курсе? Крам, из-за которого она чуть не разругалась с ним сейчас? Из-за его письма? В гостиной вновь повисла тишина. Это только кажется, или она уже не звенящая? Не такая напряженная? Атмосфера вновь стала привычной и уютной? Или так только хочет казаться?
Гермиона слабо улыбнулась и снова посмотрела в любимые голубые глаза. Улыбка стала шире. А на уше стало вдруг необыкновенно легко... Она сползла с дивана и села на колени рядом с Роном.
- Я люблю тебя, - просто сказала она. Да, он был неправ. Да, он вспылил. Да, он толком и не извинился. Это было совсем неважно.
Она крепко обняла его уткнулась лицом на этот раз в его плечо. Снова потекли слезы, но на этот раз от облегчения и глупости всей этой ссоры, того, что они наговорили друг другу.
- Надеюсь, ты действительно не это хотел сказать мне, Рон... Надеюсь, ты все-таки можешь мне доверять...